Дин Кунц - Звереныш [= Вестник смерти]

Хьюланн вошел в знакомое полуразрушенное здание, затем спустился по ступенькам в подвал, освещая себе путь. Оставив позади провал в бесконечной веренице комнат, он снова оказался в том месте, где нашел вчера человеческого детеныша.

Лео все еще был там.

Мальчишка сидел на куче одежды, натянув на себя два пальто, чтобы хоть как-то спастись от ледяного холода, и ел какой-то земной фрукт из пластикового контейнера. В контейнер, очевидно, был встроен элемент обогрева, так как над ним поднимался пар.

Хьюланн в недоумении остановился. Его глаза были широко открыты, веки подобно мехам гармоники покоились на выступающих костях над глазницами, нисколько не прикрывая их.

– Хочешь немного? – спросил Лео, протягивая ему кусочек фрукта.

– Что ты здесь делаешь?

Лео ничего не ответил, снова приступив к своей скромной трапезе.

– Ну куда же я мог уйти?

– В город, – подсказал Хьюланн. – Там, наверху, целый город.

– Нет. Там другие наоли. Город оккупирован.

– Тогда за его пределы! Подальше отсюда!

– С моей ногой уже лучше, – согласился Лео, – хотя я все равно не смог бы нормально идти. Но даже если б смог… Не забывай, что там война!

Хьюланн не нашелся что ответить. Первый раз в жизни он почувствовал, что не может управлять своими эмоциями. В нем возникло огромное желание упасть на колени, расслабиться и заплакать.

– Холодно, – заметил Лео, продолжая есть. – А на тебе ничего нет. Тебе не холодно?

Хьюланн пересек комнату, сел на кучу хлама напротив мальчика на расстоянии нескольких футов и как-то рассеянно проговорил:

– Нет, мне не холодно. У нас нет постоянной температуры тела, как у вас. Она изменяется согласно температуре вокруг. Хотя, конечно, не очень сильно. Да, еще наша кожа. Если мы хотим сохранить тепло в теле, мы делаем так, что кожа становится непреодолимой преградой для прохождения холода.

– А я вот замерз, – пожаловался Лео. Он отложил в сторону пустую банку, от которой все еще струился пар. – Я ищу персональный обогреватель с того самого момента, как рухнул город. И не могу найти. Может, ты принесешь мне один? наоли недоверчиво взглянул на мальчика и сам не заметил, как сказал:

– Может быть. Я видел их на раскопках.

– Это было бы здорово!

– Если я достану то, что ты просишь, ты уйдешь?

Лео снова пожал плечами, что казалось его самым примечательным жестом. Только Хьюланну очень хотелось узнать, что же означает этот жест.

– Куда мне идти?

Хьюланн как-то неопределенно провел рукой по воздуху:

– Подальше из города. Даже если там мало чего есть. Ты мог бы взять с собой еду и дождаться, пока мы уйдем.

– Десять лет?

– Да.

– Это глупо.

– Да, глупо.

– Отступаете туда, откуда начинали войну?

– Да, это так.

– А тебе не больно так? – поинтересовался Лео, наклоняясь вперед.

– Как?

– Когда ты втягиваешь губы и они накрывают зубы?

Хьюланн быстро обнажил зубы, прикоснулся рукой к губам и ощупал их.

– Нет, – протянул он, – у нас нет нервных окончаний в верхних слоях кожи.

– Ты выглядишь так забавно! – фыркнул Лео. Затем втянул губы внутрь рта, прикрывая ими зубы, попробовал что-то сказать и расхохотался.

Хьюланн тоже рассмеялся, глядя, как мальчик копирует его мимику. Неужели он и правда так выглядит? Втянутые губы делали лицо наоли загадочным; или он, по крайней мере, привык рассматривать это именно так. Но в такой пародийной версии он действительно выглядел смешным.

– Что ты делаешь? – Мальчик прямо-таки закатился от смеха.

– Ты о чем? – спросил Хьюланн, глядя поверх него. Тело его застыло. Руки и ноги не двигались.

– Что это за шум? – Мальчик удивленно посмотрел на Хьюланна.

– Шум?

– Какой-то хрипящий звук. Хьюланн смутился:

– Ну, так мы выражаем веселье, радость. Смех. Как у тебя.

– Это похоже на бульканье в забитой чем-то водосточной трубе, – заметил Лео. – Неужели мой смех тоже такой противный для тебя?

Хьюланн снова засмеялся:

– А ты издаешь какое-то странное журчание. Я не замечал этого раньше. Похоже на то, как кричат некоторые птицы в моем мире. Огромные и волосатые. Ноги у них длиной около трех футов, а клюв маленький-маленький!

Они смеялись до тех пор, пока не устали.

– Сколько ты сможешь оставаться здесь сегодня? – спросил мальчик после нескольких минут приятной тишины.

Хьюланн снова почувствовал себя подавленным.

– Недолго. А ты – и того меньше. Ты должен уходить. Немедленно.

– Я же уже сказал, что не могу, Хьюланн.

– Никаких возражений! Ты должен сейчас же бежать отсюда, или я сделаю то, что обязан был сделать с самого начала. Я сдам тебя палачам.

Лео даже не шелохнулся.

Хьюланн встал.

– Уходи! – скомандовал он.

– Нет, Хьюланн.

– Уходи! Сейчас же уходи! – Он схватил мальчика с пола, удивившись, насколько тот был легким. Он тряс Лео до тех пор, пока на лице человечка не выступили пятна. – Сейчас же! Или я сам тебя убью! – И Хьюланн бросил его на пол.

Лео не сделал ни малейшего движения, чтобы убежать. Он посмотрел на Хьюланна, потом на разбросанную на полу одежду. И принялся подтягивать ее к себе и закрывать тело, чтобы удержать тепло. И вот уже незакрытыми остались только глаза, которые пристально смотрели на Хьюланна.

– Что ты со мной делаешь! – воскликнул Хьюланн. Гнев уступил место раздражению. – Лео, ты не должен заставлять меня делать это. Пожалуйста. Ты поступаешь очень плохо.

Ответа не последовало.

– Неужели ты не понимаешь, что делаешь? Ты делаешь из меня преступника… предателя.

Порыв ветра проник в развалины и закружил пыль вокруг них. Хьюланн не замечал этого. Мальчик начал глубже зарываться в свое гнездо.

– Лучше бы ты позволил крысе убить меня. Глупый ребенок! Зачем ты предупредил меня? Кто я тебе? Думаю, для тебя было бы лучше, если бы я был мертв, а не жив.

Лео слушал.

– Какой я глупец. Я предал свой народ.

– Война окончена, – напомнил Лео. – Вы победили.

Хьюланн согнулся от острой боли в желудках.

– Нет! Нет! Война не окончена, пока полностью не истреблена одна из сторон. И никому не будет пощады в этой войне.

– Не может быть, чтобы ты верил тому, что сейчас говоришь.

Хьюланн молчал. Конечно же он не верил – мальчик был прав. Возможно, он никогда не верил. И только сейчас осознал, что война была какой-то ошибкой. Человеку и наоли пока еще не удавалось сосуществовать даже в состоянии "холодной войны". Они были слишком чужими, чтобы найти хоть что-то общее для понимания друг друга. А тут этот ребенок. Такой доступный. Такой беззащитный. Они же общаются, и это значит, что вся теория о несовместимости людей и наоли разваливается прямо на глазах. Войны можно было избежать.

– Понимаешь, – вздохнул Хьюланн, – у меня нет выбора. Я должен открыть эти подвалы для того, чтобы их тщательно исследовали ученые из моей команды. Я не могу скрыть их наличие. Я буду протягивать сюда свет. Если ты не уйдешь, когда я позову остальных, это твои проблемы. Больше меня это не касается.

Он встал и принялся за работу, намеченную на этот день. Два часа спустя ему следует быть у травматолога. Хьюланн торопился. Когда почти все подвалы были освещены, наоли вернулся и посмотрел на мальчика.

– Следующий подвал – последний, – произнес он. – Я уже все сделал. Лео по-прежнему молчал.

– Тебе нужно уходить. И снова тот же ответ:

– Мне некуда идти.

Хьюланн стоял, не сводя глаз с ребенка. Наконец, словно очнувшись, он начал выкручивать раскаленные лампочки, после повыкручивал столбы, которые сам же и вбивал, смотал провод и отнес все в дальний подвал, который находился у выхода. Вернувшись обратно, он положил свой фонарь рядом с мальчиком:

– Сегодня вечером у тебя будет светло.

– Спасибо, – ответил Лео.

– Я закончил свою работу. Лео кивнул.

– Возможно, завтра я смогу завалить щель в развалинах, которая ведет в эту комнату, и попытаюсь сделать так, чтобы сюда никто не смог проникнуть. Тебя никто не потревожит.

– Я помогу тебе, – кивнул Лео.

– Знаешь, – лицо Хьюланна напряглось так сильно, что даже мальчик смог увидеть признаки невыносимого страдания, – ты… ты… мучаешь меня.

И он ушел, оставив мальчику свет.

– Входите, Хьюланн, – сказал травматолог Баналог, дружелюбно улыбаясь, впрочем, как все травматологи улыбаются своим пациентам. От врача прямо-таки исходили тепло отцовской нежности и чувство какого-то преувеличенного благополучия, что не очень-то помогало, а только добавляло клиенту забот.

Хьюланн сел справа от Баналога. Травматолог занял свое привычное место за столом-, откинувшись на спинку мягкого стула, и притворился расслабленным.

– Прошу прощения, что вчера забыл уточнить время нашей встречи, – извинился Хьюланн.

– Ничего страшного. – Баналог говорил спокойно и мягко. – Это только показывает, что чувство вины в вас не столь велико, как полагает Фазиссистемный компьютер. В противном случае вы не смогли бы продолжать работу так, как вы ее выполняли.